— Ты просто космос, солнышко, — Миша целует меня в плечо.

Сжимаюсь ещё сильнее. Мне не нужны его комплименты. Мне вообще ничего не нужно. Я чувствую себя грязной. Запятнанной… нет сил даже в глаза ему посмотреть…

— Проголодалась?

— Нет… нет… — шепчу сбивчиво. — Я… хочу к себе!

— Да ладно тебе, детка, — голос Саши разрезает воздух. Мне становится ещё хуже, когда я вспоминаю его жаркие поцелуй и то, как он ласкал меня, пока его брат… — Неужели ты всё ещё стесняешься нас? Тебе, ведь, понравилось, правда? Больше не нужно фальши. Я всё видел…

Длинные пальцы скользят по моей спине, и кожа покрывается мурашками.

— Ладно, дай ей вздохнуть, брат. Тебе нужно в ванну? Хочешь я помогу тебе… — участливо спрашивает Миша.

Но я больше не поведусь на этот его заботливый тон! Он ничуть не лучше своего брата! Оба они одинаковые! Озабоченные извращенцы!

В ванну он мне помочь хочет? А больше ничего?! Быстро мотаю головой и вскакиваю с места. Придерживаю на груди полотенце и несусь обратно в дом. Забегаю в ту самую ванну на первом этаже, где меня держали прикованной к полотенцесушителю. Дрожащими пальцами закрываю щеколду и сбрасываю с себя промокшие вещи. Включаю душ на полную и встаю под горячие струи.

Вода почти обжигает. Но я терплю. Хочу стать хоть немного чище. Хочу смыть с себя этот порок. Как же хочется просто выжечь его из своего тела! Отфильтровать кровь от бушующего в ней запретного желания! Мне хочется просто стать прежней собой! Той, кто хранила себя до свадьбы! Той, кто смущалась от поцелуев жениха! Господи! У меня, ведь, есть жених! Мой Жора! Он, ведь, совсем не виноват в том, что я повстречала этих мачо! Он, наверное, ищет меня, переживает, пока я… развлекаюсь тут с этими… уродами!

И пусть Жора и не вызывал у меня таких диких эмоций, но я… любила его! И люблю! Его! Такого надёжного, верного, родного! Человека, который никогда не предаст и уж точно не поставит меня в подобное положение! Никогда не пригласит в нашу спальню третьего! Ведь, в отличие от этих головорезов, он меня… уважает!

Остервенело натираю кожу. Выскабливаю до блеска каждый сантиметр.

Даже на отражение своё в зеркале смотреть не могу — противно! Противно, что поддалась на домогательства! Противно, что получила удовольствие! Если бы я осталась равнодушна, если бы не испытала эту сладкую агонию, я бы хотя бы уважать себя могла, но теперь…

Выхожу из ванны лишь спустя полчаса.

Очень хочу просто подняться к себе и укрыться с головой одеялом.

Но… такой роскоши мне не позволяют.

Потому что в гостиной поджидают Медведевы!

Серьёзные, собранные, хладнокровные. Глядя на них сейчас даже сложно представить, какими распущенными и развратными они могут быть!

— Идём, поговорим, — предлагает Михаил, похлопывая по дивану.

— Не хочу! — отрезаю, поворачиваясь к лестнице.

— Мы настаиваем, — заявляет Александр. — Сюда иди!

Ох уж этот его приказной тон! Закатываю глаза от негодования!

Набираю в грудь побольше воздуха, чтобы выдать тираду о том, как они мне противны, как вдруг раздаётся звонок в дверь.

— Твою ж мать, кого там принесло? — хмурится Саша, и, подходя к видео домофону, нажимает какую-то кнопку.

Сердце в груди начинает биться так сильно, что кажется вот-вот выпрыгнет! Вдруг это Хлыщёв по мою душу приехал?! Или их начальник Рамзин?! Ох… мамочки!

— Палыч, ты какими судьбами? — спрашивает Саша по громкой связи.

— Вырвался пораньше, — слышу низкий мужской голос. — Решил проведать свою пациентку. Ворота открой.

По телу расползается тепло. От облегчения меня ведёт, и я оседаю на соседнее кресло. Господи… неужели это доктор? Боже… спасибо тебе! Наконец-то!!

Глава 46

Саша

Лёгкое раздражение невольно отражается в выражении моего лица. Ловлю в зеркале свой кислый ебальник. Да твою же мать, сколько ещё мы будем возиться с этой девчонкой!

Оборачиваюсь к ней, замечая, как Маша вся сжалась в кресле. Покатые плечики блестят от капель воды. Она выглядит такой нежной, испуганной и невинной…

Блядство! Даже когда под братом кончала, выглядела до жуткого привлекательной. Её пухлые губы приоткрывались, округлялись от каждого стона. Я жадно набрасывался на них, всасывал, ласкал, и дрочил как ненормальный!

Нет. От этой девки нужно держаться как можно дальше. Меня дико пугают мысли и желания, которые рождаются внутри, когда она рядом. Ведьма… её распахнутые ясные глаза — опасные омуты. Они притягивают всё моё внимание, они…

Мотаю головой и хмурюсь, отворачиваясь.

Да твою же мать! Опять залип!

— Здорово, Палыч, — улыбаюсь, протягивая руку старому другу отца.

К моему удивлению, он мне руку не жмёт в ответ, хмурит брови, без проса проходя в гостиную.

— Где она? — оглядывается по сторонам.

Замечает Машку не сразу — она такая маленькая в своём белом полотенце, что сливается со светлыми стенами.

— Здравствуйте… — шепчет из угла.

Палыч быстро крутит головой в поисках источника звука, потом поворачивается к ней.

— Здравствуй. Маша, да?

— Да, — она обнимает себя за плечи, и от этого выглядит ещё более уязвимой.

— Я — Алексей Павлович. Я — доктор и хочу тебя осмотреть, если позволишь?

— Да-да! — внезапно не её щеках загорается лихорадочный румянец. — Я позволю! Пожалуйста!

Надо же, какая несчастная! Можно подумать, мы тут её пытаем, а не до оргазмов доводим!

— Эм… — пытаюсь встрять в беседу. Что-то они сами тут всё решают, а мы с Михой, выходит, лишние? — Слушай, Палыч, да всё с ней нормально уже! Мы её вылечили…

Усмехаюсь, одаривая Машу многозначительным взглядом. Любая девчонка на её месте поняла бы намёк, но Солнцева… мать её за ногу! Вообще меня игнорирует! Лишь краска на её щеках пульсирует ярче, а она смотрит на Палыча с таким видом, будто это он её спаситель, а не мы…

— Александр, — Палыч бросает мне холодно, с неприязнью. — Не встревай, когда к тебе не обращаются.

У меня глаза чуть из орбит не лезут — а он не много ли на себя берёт?!

— Пройдём в спальню? — Палыч указывает жестом на лестницу, и Маша послушно бежит туда.

— Погодите-ка… — что-то неприятно карябает за грудиной. Не хочу, чтобы Палыч наедине с ней был! Вообще никого не хочу к неё подпускать. Миша ещё ладно, я ему как себе доверяю, но другим…

— Пусть идут, — останавливает меня брат. — Всё норм, Саш, не кипятись.

Они уходят вперёд, а мы с Мишкой как безропотные придурки за ними следуем.

— Я тоже зайду, — пытаюсь протиснуться в спальню, но Палыч отсекает меня хмурым взглядом.

— Тут жди! — цедит сквозь зубы.

Смотрит на меня с таким неприкрытым осуждением, словно я не шлюшку-Машку отодрал, а ту Марию, которая Дева! У меня аж руки в кулаки сжимаются от гнева! Да твою ж мать!

— Я, вообще, не вдупляю, какого хера… — начинаю запальчиво, но перед моим носом захлопывается дверь.

С раздражением смотрю на брата:

— Какого хера, Миш?

— Остынь, Сань! Пусть осмотрит её. Ну что плохого от этого?

А у меня чуйка свербит, что ничего хорошего точно не будет!

Спускаюсь вниз, в душ иду.

Там на полотенцесушителе влажные Машкины трусишки сушатся.

Беру их, расправляю…

Подношу к носу и делаю вдох.

Ни хрена не пахнет! Она их выстирала, что ли?! Вешаю обратно.

Неспешно принимаю душ, надеясь, что когда выйду, Палыч уже удостоверится, что наша Мария здорова, и тогда…

Яйца поджимает от сладкого «тогда».

С удовольствием представляю, как мы втроём и дальше будем развлекаться.

Эта крошка мне ещё нескоро наскучит. Зацепила. Не хочу её отпускать…

Да и опасно ей пока возвращаться. Хлыщёв — мстительная тварь. Да и Рамзин на неё зуб точит. Впрочем, и на нас тоже, но… С нами проще. Мы с братом найдём как выпутаться из этой хрени, а вот Машка… Мы ей нужны. Даже больше, чем она нам.

Через полчаса оборачиваю бёдра полотенцем и выхожу из душа в полной уверенности, что Палыч уже свалил, однако, он никуда не ушёл, а сидит на диване в гостиной.